— Иди сюда, — небрежно позвал я Катриону, поднимая руку, приглашая в объятия. Дважды просить не пришлось. Половинка доверчиво прижалась ко мне и захныкала громче, что-то бубня под нос. — Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.

Я не знал, с чего вдруг во мне такие резкие перемены, но на какое-то мгновение мне захотелось защищать ее и беречь. Глядя на беспомощность смертных, почему-то как-никогда чувствуешь себя богом.

— Уже поздно, идем. — я повел половинку в сторону своих покоев, намереваясь оставить ее там, а самому смыться туда же, где прятался вчера, — Как дела с Академией?

Я старался отвлечь Катриону от ее рева, понимая, что не могу думать в такой обстановке.

— Хорошо, — прохлюпала носом маленькая смертная. — Мы сегодня на экскурсию ходили! Константина хотел съесть Цербер, но я его отбила! Можно начинать занятия. Гефест вызвался вести первый урок. Я думаю, что ты должен присутствовать на нем, чтобы все проконтролировать. Как раз после того, как на колеснице прикатишься обратно

Я кивнул головой, в знак согласия, не слыша и половины из того, что она сказала. Я довел половинку до своих покоев, отворил дверь, пропуская ее вперед. Катриона, видимо почувствовала, что я не иду за ней, и развернулась ко мне.

— Останься… Пожалуйста, — прошептала она, не поднимая головы. Что-то во мне хотело задержаться, но я отрицательно мотнул головой. — Мне нужно подумать. Спи.

Я резко захлопнул дверь и быстро зашагал в другое крыло, как будто боялся передумать и вернуться. Гадес, ну ты чего? Это все от усталости! Такая муть в голову лезет!

— Блаженная тишина. — выдохнул я, на всякий случай проверяя нет ли какого-нибудь доставучего бога за занавеской или под кроватью с требованием вернуть всех его возлюбленных за ближайшее тысячелетие, — Персик, Персик, что же с тобой делать…

Сон не шел, как бы я не старался. Пророчество тоже не укладывалось в голове. Мысли почему-то постоянно возвращались к маленькой смертной. Интересно, у Аполлона такая же бесстрашная? Я долго подбирал не обидную альтернативу к характеристике “припадочная” и, кажется, нашел. Я переворачивался с бока на бок, ходил по комнате, но сон никак не шел, все мысли крутились вокруг смертных и их проблем… Очень божественное занятие!

— Я просто проверю и вернусь обратно, — убеждал я себя, появляясь в своих покоясь, почти невидимым. Катриона спала очень беспокойно: плакала, пиналась, скинула одеяло и что-то лихорадочно шептала, резко мотая головой из стороны в сторону.

Я подошел поближе, чтобы расслышать получше, но тут она закричала. И чтобы разбудить ее, я коснулся ее плеча и стал видимым. Смертная не просыпалась, но продолжала кричать.

— Катриона, — позвал я маленькую жрицу, присаживаясь на кровать, и легонько потрепал ее по плечу, — Катя.

“Не-е-е-е-е-ет!” — заорала маленькая жрица, вскакивая на кровати и врезаясь в меня со всей силы.

— Тише, это всего лишь сон, — руки рефлекторно сомкнулись на спине смертной, — Все хорошо, сон прошел.

— Гадес, там… Там… Персик….- икала и плакала маленькая жрица, а потом резко замолкла. — А ты что тут собственно забыл?

— Ламии просили проверить, кто так орет посреди ночи, отбирая у них рабочее место, — съязвил я, глядя на растрепанную смертную. Катриона улыбнулась и, резко дернувшись вперед, впилась мне в губы…

Чувство, похожее на призрачный отголосок счастья, снова замаячило, как тогда, в сокровищнице… Я не мог смириться с тем, что моя половинка смертная, но и остановиться тоже…

Глава седьмая

— Гадес, просыпайся! — трепало меня за плечо белокурое чудовище, которое Геката окрестило моей половинкой, — Гадя, вставай! Срочно! До рассвета двадцать минут! Танатос уже запряг колесницу!

Бог терпения, ты меня оставил… Как ты мог?! А я так доверял тебе… Кому мне теперь молиться? Я — брошенны-ы-ы-ый… Со стоном полным боли и страдания я сел на кровати и тут же упал обратно. Силы меня покинули, а я, признаться, не сильно то и искал.

— Гадес! Вставай немедленно! Весь! — орала Катриона, стянув с меня одеяло, применяя ко мне варварские методы щекотки. Даже труднодоступных мест. — Я на тебя сейчас воду вылью!

— Выливай… — сонно пробормотал я, переворачиваясь на другой бок и принимая удобное положение для сна, — А пока можешь за ней сходить… У меня как раз появится пора минут доспать в тишине…

Катриона громко вздохнула и куда-то направилась со словами:”Сам напросился!”. Я готов был пережить даже если бросят в Ахерон, и просто перевернусь на спину. Сейчас временно уйду к брату Танатоса, и пусть только попро…

— Лови! — заорала смертная и с разбегу прыгнула на меня, заставляя меня согнуться пополам и рефлекторно поймать ее, чтобы она не скатилась с кровати, — Вот и славненько!

Лукаво хихикнула Катя, выбираясь из объятий и сползая с кровати, пока я смотрел на нее ошалелыми глазами не понимая что произошло, и где мои вещи. В комнате с суровым выражением лица появился Танатос. Предатель.

— Сам такой, — усмехнулся мой друг и подал мне руку, помогая встать с кровати, — Гадес, смотри на это по-другому. Так ты точно сможешь найти нашего солнцеликого и навалять звиздюля. Помни, у них время течет совсем по-другому.

Я посмотрел на друга мутным взглядом, пытаясь понять ход времени миров, но почти сразу бросил это гиблое для нервных клеток занятие. Потом спрошу у Гекаты. Со стоном отчаяния, проклиная Олимп, я встал и поплелся в купальню и одеваться. Ненавижу смертных.

— Готов? — подозрительно произнес Танатос, глядя на уже почти бодрого меня, — Идем.

Друг хлопнул меня по плечу и мы переместились прямо к колеснице перед дворцом. Я страдал.

— Ну, что встали то? — прикрикнул я на лошадей и размахнувшись ударил хлыстом в воздухе, — Пшли!

Колесница сорвалась с места и мы уже поднимались к небосводу. На протяжении всего пути я высматривал златокудрую голову, от детей до взрослых, пытаясь вычислить этого дезертира, но так и не смог найти. К полудню меня начало клонить в сон, я буквально засыпал на ходу и кивал носом. Лошади шли на удивление ровно, и я не заметил как уснул. Проснулся я уже в полете, осознавая, что выпал из колесницы.

— Караууууул! — орали смертные, разбегаясь в разные стороны, — Комета! Быть беде!

— Танатос! — заорал я, понимая, что сейчас будет больно.

— Цыц! Мы тут желание загадываем! Лети помедленней! Катя еще не все перечислила, — послышался голос старого друга. — Катя, а что такое хаммер? Мне просто интересно!

— Аааааа!!!! — орал я, жалея, что у меня нет крылатых сандаликов, трусов и крыльев. — Сволочи!

Я попытался призвать свой двузубец, чтобы остановить падение но не успел. Моя встреча с землей была стремительной и весьма болезненной, напоминая мне о моем падении в Аиду. Я лежал в прокрастинации, пытаясь привести зрение в порядок и хоть что-то увидеть.

— Катя просила тебе передать, что она не все загадала. Так что тебе придется повторить, — послышался насмешливый голос Танатоса.

Белое и коричневое пятно перед моими глазами сменяли друг друга и о чем-то громко разговаривали.

— Разойтись! — послышался голос Эдгарда, а я понимал, что просвет бывает только перед смертью. Я узнал своего ученика, но на меня тихо наползала темнота. Утешало меня только то, что дальше Аиды я не уйду и буду портить всем жизнь из полей Элизиума. — Держите его! Адреналин!

В меня воткнули иглу, а мир стал приобретать очертания, правда слегка размытые, где каждый разговаривал на два голоса. Зрение пыталось сфокусироваться, и вот на меня смотрел беременный Танатос с двумя головами.

— Живой! — выдохнул Эдгард и опустился рядом со мной. Конечно живой. Я бог царства мертвых. Ниже мне опускаться уже некуда. — Кости тоже не сломаны.

Ученик пытался прощупать мои старые, бренные кости, а я делал вид, что умер, надеясь доспать хотя бы в этом положении.

— Так не пойдет, — сквозь сон послышался голос моей половинки, а я уже предчувствовал беду, — У нас сейчас урок, Гадесу надо там быть. Кто-то должен забрать коней Аполлона. Танатос, это будешь ты. Будь другом. И еще, нам нужно выставить дежурство, чтобы кататься вместе с ним! Там смертные паникуют, куда их солнышко ясное делось!